ЛЕОНАРД КОЭН - ПЕСНИ ИЗ ЛИЧНОГО ПРОСТРАНСТВА

«Когда я пишу - чувствую: это речи главы правительства в изгнании...» Речи человека, пытающегося говорить о любви в мире, давно живущем вне ее он, каков сейчас - где подлинные сущности заменены видимостью.

Это мир «как бы вещей»: «как бы отстроенного в его подлинном виде Акрополя», поднявшегося над реальными историческими развалинами к Олимпиаде в Греции, и «как бы мирного иранского атома», «как бы управляемой демократии», моделируемой к выборам 2008 г., и «как бы нонконформистского искусства», существующего на государственные гранты... В этом мире, где все - вовсе не то, за что оно себя выдает, но держится на молчаливом согласии, что реальность такова, как описывают СМИ.
В 1988 году, после многолетнего перерыва, Леонард выпустил диск«I′m your man», возникло ощущение - 60-ые вернулись: его голос вновь звучал из открытых окон.
Любители Фасбиндера, вспомнят, что в «Предостережении святой блудницы», ставшего реквиемом иллюзиям 60-ых, весь звукоряд построен на песнях Коэна. Но прежде, чем начать петь, он издал не один сборник стихов: «Сравним мифологии?», «Солонка земли», «Цветы для Гитлера», «Паразиты небес», два романа «Излюбленная игра», «Прекрасные неудачники». В 1968 году книга избранных произведений была удостоена высшей литературной награды Канады - Премии Генерал-губернатора, которую поэт, отказался принять... Песни появились позже... Но случилось, что за пределами Канады Коэн-певец заслонил Коэна-поэта... Песня «Future», звучащая в фильме «Прирожденные убийцы», для многих стала главной - часто единственной ассоциацией с Леонардом Коэном - это, как если бы Окуджава ассоциировался только с «Мы за ценой не постоим».
Он понимает, что обречен говорить в условиях утраты памяти, когда СМИ убили само чувство истории:
«Естественной сферой деятельности ее было память, объемлющяя все события, последствия которых долго оставались явными. Поэтому история и была мерой той самой неподдельной новизны. Но в интересах всякого, кто торговал новизной, было уничтожить все средства для её измерения. Сейчас социальную значимость приписывают лишь преходящему, а также тому, что станет преходящим после того, как переймёт эстафету, т.е. заменит предыдущее преходящее. Именно на основе такой сиюминутности, когда одна безликая пустышка сменяет другую, СМИ и воссоздают своего рода вечность, заполненную шумной и кичливой ничтожностью». Теперь все, что остается - опираться на личную историю человека, на его «я». Недаром одна из ранних пластинок Коэна называлась «Songs from the room». Не только «Песни из меблирашки», а, скорее - «Песни из личного пространства». Постель как эпицентр политического сопротивления - эту мысль предельно овеществил Джон Леннон, устроив с Йоко Оно знаменитую «постельную забастовку». Нонконформизм Коэна - точный сплав политики и эротики, - в этом он, сближается с Кортасаром. Не политический кличь к восстанию, а призыв к неповиновению миру сему, как он есть. Отказ от конвенций, любых метафизических гарантий. При этом и для Кортасара, и для Коэна, все, что делается по-настоящему, - политика. В программном тексте «Как произносить стихи», написанном во время войны во Вьетнаме, Коэн говорит:« Эпоха требует выражения? Ни в каком выражении эпоха не нуждается. Мы видели фотографии азиатских матерей, у которых убили детей. Что до мук, которые ты испытываешь в связи с органом, который привык мять в руках, - они никому не интересны. Выражение на твоем лице - никогда не передаст ужас того мгновения. И не пытайся: лишь заслужишь презрение тех, кто чувствует куда глубже тебя. Мы видели хроникальные съемки - каковы люди, когда им выпадает невыносимая боль. А про тебя все знают - ты хорошо питаешься, за то, что ты тут стоишь, тебе платят. Ты играешь людям, пережившим катастрофу. Это заставляет вести себя потише. Произнеси слова, сообщи информацию, отойди в сторону.

Письмо

Как ты убил всех близких

что мне до того

покуда губы твои скользят по моему телу

Твои мечты – я их знаю:

опустошенные города, лошади в мыле

солнце – всего в двух шагах

ночи нет и не будет конца

но что мне до того

когда твое тело рядом

я знаю – снаружи война

и ты отдаешь приказы

вырезать всех младенцев, казнить всех генералов

но что мне до крови

если заводит тебя не это

в поцелуе твоем вкус крови

но что мне до того

когда волосы твои – вот

А что будет потом – я знаю

потом,

когда войско вырежут

и их шлюхам – им вспорят брюхо

я пишу это – чтоб ты не кичился

когда утром меня повесят

с генералами прочей швалью

на воротах дворца

я предвидела это

так что знай мне все равно

О доблестях и добродетелях

Будь у меня сияющий нимб,

чтоб водилы, забыв про дорогу,

таращились на меня;

если б я мог как струна

скользить в прозрачной воде,

там где рыбы и водяные змеи;

если б знал, каково оно – падать,

слишком близко поднявшись к солнцу;

разве торчал бы я в комнате,

читая тебе стишки,

и мечтая о… (промолчу), –

в такт движению твоих губ?

Стихотворение

Слышал я, жил один человек,

что умел говорить так красиво

- стоило ему назвать имя женщины:

она падала в его объятья

Если лежа с тобой молчу

и тишина проростает как опухоль между нами

просто я слышал мужские шаги

на лестнице и покашливание под дверью